Как повлияют достижения медицины и техники на естественный отбор, какими будут люди будущего, размышляет доктор биологических наук Александр Марков.
Александр Марков.
Фантасты считают, что в ходе физиологических и генетических изменений в ближайшую тысячу лет человек может измениться до неузнаваемости: мы станем бесполыми, безволосыми, беззубыми и слабыми существами с маленьким мозгом, плохой памятью, большими животами и дряблыми мышцами. Человек будущего будет иметь инфракрасное зрение, гибкий хрящевидный скелет, очень длинные пальцы (чтобы удобнее пользоваться гаджетами), никудышную иммунную систему и не сможет шагу ступить без медицинских технологий.
Так ли это на самом деле? Об этом «Росбалту» рассказал доктор биологических наук, заведующий кафедрой биологической эволюции биологического факультета МГУ Александр Марков.
— Александр Владимирович, ученые расходятся во мнениях о том, продолжается ли биологическая эволюция человека. Превращаемся мы в кого-нибудь вообще, или как вид уже достигли совершенства?
— Конечно, эволюция продолжается. Остановить ее крайне тяжело, можно сказать, невозможно. Эволюция — это любые изменения генофонда популяции. Этот процесс будет идти все время: в виде случайных колебаний, генетического дрейфа либо целенаправленных изменений под действием естественного отбора.
— А можно уточнить, как вы этот отбор понимаете?
— Извольте. Отбор — это когда индивиды с одними признаками размножаются активнее, чем особи с другими признаками. Если количество детей хоть как-то зависит от каких-то особенностей их родителей, значит, отбор действует.
— Понятно. А какими мы станем в результате такого отбора? Говорят, например, что люди будущего, возможно, будут иметь ослабленную иммунную систему. Поскольку новые медицинские технологии и антибиотики существенно улучшат общее состояние здоровья людей и продолжительность их жизни, но одновременно сделают нашу сопротивляемость инфекциям гораздо более вялой.
— Вполне разумное предположение. И такой процесс наверняка происходит. Когда появились антибиотики и эпидемии перестали косить миллионы людей, ослабел и отбор на качество работы иммунной системы. Не исключено, что она будет деградировать и дальше. Просто потому что это уже не так важно для выживания и размножения — хорошая у вас иммунка или плохая. Например, вирус оспы побежден. Соответственно, врожденная сопротивляемость ему больше никому не нужна: есть она или нет, это ни на что не влияет…
Пока мы имеем хорошую медицину, все это нам не вредит. Но если ее не будет, тогда мы столкнемся с большими проблемами.
— Мы будем становиться все более зависимыми от медицины?
— Вполне вероятно. Когда снимается какая-то внешняя угроза, перестает действовать отбор, который поддерживает в хорошем состоянии системы защиты от нее. Уже сейчас мы все больше и больше зависим от лекарств. Если так пойдет, то со временем наши тела перестанут «думать» за себя, а вместо этого будут полностью полагаться на медикаменты для выполнения основных функций организма. Таким образом, люди из будущего могут фактически стать рабами медицинских технологий. Человек станет настолько «подсажен» на лекарственные препараты, что организм утратит способность самостоятельно противостоять даже обычной простуде.
— Но, с другой стороны, возможно, организм задействует какие-то ресурсы самосохранения? Или медицинские технологии окажутся сильнее? Может быть, если медицина начнет брать на себя основные функции организма, он отторгнет такие методы и технологии?
— Боюсь, что механизмов, которые позволяли бы организму отказываться от каких-то сиюминутных благ ради удаленных перспектив, не существует. Естественный отбор не умеет заглядывать вперед, думать о будущем, он близорук. Если появляется какое-то медицинское средство, которое улучшает качество жизни, позволяет справиться с болезнями и дефектами, конечно, люди будут им пользоваться. И их потомство унаследует эти испорченные гены.
— Антропологи установили, что за последние 25 тыс. лет мозг человека стал уменьшаться в объеме. А особенно с появлением в нашей жизни компьютеров. Причину видят в том, что мы перекладываем на них функции мозга. А значит, много мозгов нам, в общем-то, и не надо. Как результат — начинается обратная эволюция, деградация извилин в черепной коробке…
— Действительно, современные люди свой мозг в большинстве случаев недоиспользуют. Чтобы нормально жить в нынешнем обществе, человеку уже ничего понимать особо и не нужно. То есть можно иметь плохо работающий мозг, но при этом спокойно жить и оставлять потомство. Отбор на поддержание крупного мозга резко ослабел. И это, по-видимому, началось не сегодня, а в первобытные времена, когда все больше знаний в готовом виде человек стал получать от сородичей. По данным антропологии, максимальный объем мозга был у наших предков — 20-30 тыс. лет назад, в эпоху верхнего палеолита. С тех пор человеческий мозг чуть-чуть уменьшился.
— Говорят, что нашей памяти сильно навредит зависимость от интернет-поисковиков. К чему запоминать информацию, если ее можно легко найти в Сети? Поэтому мозг начнет использовать Интернет в качестве резервной памяти. В результате интеллектуальный уровень человека будет снижаться.
— Все правильно. Но для биологической эволюции неважно, что именно надо, а что не надо помнить нам, людям. Важнее, кто рожает больше детей: тот, кто имеет хорошую память, или тот, у кого она плохая.
Дело в том, что экономический и социальный успех человека в современном обществе не так уж связан с его репродуктивным успехом. На самом деле уже со второй половины 19 века зависимость в развитых обществах обратная: более успешные и богатые люди в среднем рожают меньше детей, чем менее удачливые. А значит, идет отбор на врожденную склонность к пониженному жизненному успеху.
При этом, судя по результатам недавних исследований, меньше детей рожают люди с наследственной врожденной генетической предрасположенностью к получению высшего образования и развитию у себя высокого интеллекта. И наоборот. Если эта тенденция сохранится, человечество будет постепенно глупеть. И это вместе с отсутствием физической активности приведет к атрофии мышц и массовому ожирению.
В процессе эволюции исчезают те признаки, которые больше не нужны. Одним из них может стать мышечная сила. Комфортабельный транспорт будущего, экзоскелеты и прочие машины и инструменты нашей изобретательности избавят человека от необходимости в ходьбе и физических нагрузках. Мы и так уже стали гораздо слабее по сравнению с нашими предками: отрастили животы, мало двигаемся. Сейчас уже не нужно иметь хорошее здоровье, чтобы спокойно рожать детей. Но это еще не гены, а прижизненные изменения. Можно все вернуть обратно, занимаясь, например, спортом. Если мода на здоровый образ жизни распространится, человечество постепенно окрепнет.
— Есть мнение, что с помощью генной инженерии человек мог бы сделать свои кости более гибкими — как, например, у акул, которые имеют в скелете множество хрящей.
— Вряд ли это хорошая идея. Если бы она была таковой, то среди наземных животных было бы много подобных видов с хрящевым скелетом. Эволюция вполне могла бы создать их неограниченное количество. Но нет: у всех нормальные кости.
— Еще говорят, что у людей станет меньше волос, зубов, пальцев ног и т. д. Поскольку, мол, в мире будущего все это окажется лишним. Неужели правда?
— Как я уже сказал, любые направленные изменения происходят благодаря отбору. Все будет зависеть от того, люди с какими глазами, ушами, волосами и пальцами будут оставлять больше или меньше детей. Если все женщины решат, что рожать детей нужно только от лысых мужчин, — у нас пойдет процесс облысения в череде поколений. Но про такие факторы отбора я ничего не слышал.
К счастью, разнообразие по брачным предпочтениям будет сохраняться и дальше, поэтому таких перекосов, конечно же, не будет. Сегодня самый важный эволюционный процесс — накопление вредных мутаций, которые портят работу систем нашего организма. И этот груз будет нарастать.
— А правда ли, что из-за постоянного использования клавиатур и сенсорных экранов в гаджетах количество нервных окончаний в пальцах увеличится, а сами пальцы и кисти станут длинными и тонкими?
— Такая логика неправильна. Не удлинятся от этого пальцы. Такие вещи не наследуются. Пальцы у нас станут длиннее только в том случае, если те люди, которые ловко работают с экранами и клавиатурой, по какой-то причине начнут оставлять больше детей, чем те, кто с гаджетами работают хуже, — пользователи с короткими толстенькими пальчиками. Но это тоже очень маловероятно.
— По одной из версий, клонирование, партеногенез и прочие чудеса репродуктивных технологий могут сделать рождаемость традиционным путем делом прошлого. А это, в свою очередь, окончательно сотрет границы между мужчиной и женщиной. Пол перестанет иметь значение, а у мужчин, извините, из-за снижения половой активности существенно уменьшатся и соответствующие органы…
— Могу повторить только, что они уменьшатся в том случае, если мужчины с маленькими половыми органами станут оставлять больше потомства, чем их конкуренты с большими. Тут работает тот же принцип. Если представители ЛГБТ-сообщества начнут каким-то чудом рожать больше детей, чем люди традиционной ориентации, то гены, повышающие вероятность нетрадиционной ориентации, будут распространяться в генофонде. Но вряд ли это будет так.
— Произойдет ли смешение национальностей и рас, и, как следствие, всеобщее усреднение черт лица? Люди уже сейчас очень активно мигрируют и перемещаются с материка на материк, место жительства становится величиной переменной.
— Этот процесс идет все быстрее. Мобильность населения в последние века чрезвычайно выросла. Например, лет 200-300 назад среднее расстояние между местами рождения мужа и жены на Земле было очень маленьким: всего несколько километров. То есть, образно говоря, женились на людях из своей деревни, ну или из соседней. Соответственно, перемешиваемость генофондов была низкой. С появлением железных дорог и развитием транспорта это расстояние стало резко расти, и сегодня составляет сотни километров.
Перемешивание человеческого генофонда ведет к сглаживанию генетических различий. Ничего плохого тут нет: для здоровья потомства это скорее хорошо.
Что же касается клонирования и генных технологий — тут все непредсказуемо, поскольку будет зависеть от развития науки. Скажем, если мы научимся качественно редактировать собственный геном, это сможет привести к серьезным эволюционным последствиям. Но до такого прорыва науке пока что очень далеко, и на первом этапе речь может идти лишь о коррекции каких-то грубых генетических наследственных заболеваний. А так манипулировать геномом, чтобы получать по заказу, скажем, талантливого ребенка, гениального музыканта и т. д… Мы еще не настолько разобрались в себе. Хотя уже сейчас, например, можно из стволовых клеток в лаборатории получить что-то, отдаленно напоминающее ранние этапы развития эмбриона. И надеяться в обозримом будущем на создание таким же путем жизнеспособных эмбрионов животных. А там и до человека недалеко.
— Станем ли мы киборгами? Может быть, человек настолько напичкает свое тело и мозг электроникой, что сможет беспроводным образом подключаться к Сети, управлять клавиатурой силой мысли, просматривать видеоролики на собственной ладони и так далее?
— Если изобретут нечто такое, что можно с пользой для себя вставлять в свой организм, и это всем понравится — почему бы и нет. Прогресс остановить нельзя, в том числе, и в области сращения человека с машиной — неважно, нравится это кому-то или нет.
— За последние 1000 лет человек не изменился. Может, и за последующее тысячелетие глобальных перемен тоже не произойдет, и мы останемся теми же, что и сегодня?
— Внешних изменений действительно нет. Но кто знает, какие врожденные умственные способности были у людей 1000 лет назад? Некоторые ученые-биологи предполагают, например, что поглупение человечества на генетическом уровне идет достаточно быстро. И если бы можно было с помощью машины времени взять каких-нибудь древнегреческих маленьких детей в наше время, вырастить их и дать им хорошее образование, то они бы выросли такими гениями, что затмили бы всех современных гениев и наоткрывали бы такого, что нам и не снилось. Иначе говоря, 2000 лет назад люди были гораздо умнее нас.
Может быть. Но мы не можем этого проверить.
Я думаю, люди за 1000 лет вряд ли так уж сильно изменятся. А если проблема генетического вырождения станет действительно серьезной, наверняка придумают, как с этим справляться.
Владимир Воскресенский
Источник:
