Эксперты уверены, что запретить распространение информации сегодня уже не получится, поэтому блокировка выглядит попросту бессмысленной.
Мессенджер Павла Дурова — не только удобное средство для чтения информации на любую тему. Его также часто используют для анонимного распространения чувствительной политической информации. Блокировка приложения вызвала большое оживление, но эксперты считают, что даже если его получится полностью «обезвредить», то вскоре появится другая подобная программа.
Евгений Потапов, политолог, Екатеринбург:
«Закрытие любого канала коммуникации, который набирает популярность, приносит определенный дискомфорт. На Урале, как и на федеральном уровне или в других регионах, есть достаточно интересные Telegram-каналы. Практически у всех ведущих СМИ есть свой канал, где было удобно отслеживать их публикации. Во-вторых, каналы были у официальных структур, например, администрация Екатеринбурга начала туда всякую информацию кидать. Наконец, появились достаточно интересные каналы, которые под флером анонимности публиковали слухи, сплетни, „сливы“, инсайды и т. д.
Нельзя сказать, что такие каналы — это свойство именно Telegram, потому что и раньше были способы донесения подобной информации. Например, несколько лет назад был сайт „Компромат“, на который анонимно „сливалось“ примерно все то же самое, что сейчас пишется на Telegram-каналах. „Компромата“ нет, но появился Telegram. Telegram не будет — появится что-то иное.
Сейчас люди станут пользоваться всякими VPN, обходами и т. п., поэтому, может, все еще нормализуется. Если же Telegram смогут так заблокировать, что его действительно невозможно будет открыть, то наверняка появятся другие каналы, по которым информация будет распространяться. Мы сейчас видим попытку запретить средство доставки информации, а саму-то информацию запретить невозможно».
Алексей Синельников, политолог, Ростов-на-Дону:
«Из-за отсутствия нормальных, гласных каналов передачи каких-то политических сигналов, невозможности артикулированного информирования, люди пошли в мессенджеры. Чтобы хотя бы внутри ограниченного круга людей осуществлялось негласное информирование. Мессенджеры связали закрытые корпоративные группы, кланы, группы по интересам. Люди стали заменять другие инструменты передачи информации, потому что у них есть убеждение, что те же телефоны, например, — прослушиваются.
Есть массовая общественная потребность вести закрытую коммуникацию, которая достаточно надежно скрыта от посторонних глаз, и которая, например, не может послужить законной базой при каких-то уголовных делах. Если есть такая потребность, то надо, в первую очередь, понимать, откуда она возникла. Закроют Telegram, так тут же откроется что-нибудь другое. Это не проблема сегодня, этих месенджеров уже миллионы скоро будут. Некоторые уже закрывали, но люди просто стали пользоваться другими. Закрытие Telegram — это попытка вычерпать воду из ситечка».
Михаил Шимановский, политтехнолог, Великий Новгород:
«В условиях, когда практически все „традиционные“ каналы — телевидение, газеты — пропагандистские, более-менее объективная информация идет через другие каналы. Но в небольших по размеру регионах у Telegram не такая большая аудитория, чтобы там заметили его закрытие.
Например, в Новгородской области такая информация идет через Facebook. В Великом Новгороде Facebook стал активно использоваться несколько лет назад, когда были проблемы в отношениях между мэром и прошлым губернатором, и вся информация для думающей аудитории была там. С того времени все привыкли там получать интерпретации, там же происходят „сливы“ информации и т.п. Facebook в нашем регионе еще не исчерпал возможности своего роста. А Telegram в Новгороде — на любителя. Поэтому его закрытие на ситуацию на новгородской политической „поляне“ никак не повлияет. Думаю, что везде в провинции такая же ситуация, а, может, и еще хуже. Где-то еще даже „ВКонтакте“ больше развит, чем Facebook».
Борис Кагарлицкий, директор Института глобализации и социальных движений, политолог:
«Наверное, Telegram используется людьми, недовольными Владимиром Путиным. Случается, что они и телефоном пользуются. А некоторые — почтой, посылают письма. А еще бывает, что люди разговаривают между собой, и часть из них является противниками режима. Можно ли все это запретить? И нужно ли это запрещать на том основании, что этими средствами коммуникации пользуются люди, которые не любят правительство? Ну, пусть попробуют. Но не знаю, может ли это закончиться чем-то хорошим.
Telegram используется чаще не оппозиционерами, а обычными людьми, в том числе по делам бизнеса и т. д. И те, кто использует средства защиты при переписке, в любом случае найдут способы передавать информацию. Они найдут другие мессенджеры, будут пользоваться VPN. Это ничего принципиально не поменяет.
Закрытие Telegram — это попытка ограничить коммуникацию в обществе как таковую. Необязательно политическую, а вообще любую. Власть хотела бы, чтобы люди и телефоном не пользовались, и друг с другом не разговаривали. Это была бы идеальная для власти ситуация — чтобы люди никак не коммуницировали, а только слушали, что им говорят „сверху“. В этом суть происходящего, а все иные обоснования — от лукавого».
Дмитрий Ремизов
Источник:
